Дорогая расплата за мою ошибку

Это была среда. Весь день гулял по городу. Посетил достопримечательности, пообедал в ресторане и побывал на выставке. Но всё это прошло сквозь мой разум, ибо был я не один. Рядом со мной была ОНА, Воплощение красоты и добродетели. Самая очаровательная девушка, которую я когда-либо встречал. Весь день, всё моё внимание было сконцентрировано на ней. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, я тонул в её глазах и каждая секунда превращалась в вечность. Когда мы касались друг друга всё моё тело пронизывала волна тепла. Я наслаждался звуком её голоса, её смехом, её улыбкой, запахом, вкусом и каждой долей секунды, проведённой вместе.

И вот, столь насыщенный день подошёл к концу. Настал вечер, и мы лежим в обнимку на диване. Наши лица находятся в сантиметре друг от друга. Я смотрю ей в глаза и ловлю каждый вздох. Её близость просто сводит меня с ума! Провожу рукой по спине и чувствую, как она вздрагивает и прижимается ещё плотнее ко мне. Наши губы соприкасаются и это превращается в нежный, воздушный поцелуй. Поцелуй затягивается и у меня от избытка чувств перехватывает дыхание. Вдох. Я зарываюсь рукой в её волосы. Выдох. Она просовывает свою руку под мою футболку и гуляет по спине. Вдох. Я опускаю руку, проводя по спине до ягодицы и легонько сжимаю её. Выдох.

Наш поцелуй постепенно переходит в глубокий. Провожу рукой под блузкой, прикасаюсь к груди. Наша страсть распаляется. Мы снимаем одежду и снова порывисто целуемся. Ниши руки блуждают по телу друг друга. Я поглаживаю её грудь, особое внимание уделяя соскам. Отрываюсь от губ, плавно переходя к уху, играя с ним. Наши тела сплетаются. Поглаживая её тело целую шейку, постепенно опускаясь ниже. Не тороплюсь, делаю всё медленно, наслаждаясь каждым мгновением. Целую ключицу, зону декольте, и перехожу к груди. Нежно её поглаживаю, играю языком с сосочками иногда легонько покусывая. Продолжаю пока они не затвердеют и перехожу к животику. Целую его и провожу языком до пупка.

Опускаюсь ниже, ещё не прикасаюсь к самому сокровенному целую сначала бедро, плавно переходя к внутренней стороне, подразнивая её. Целую её гладкий лобок и приникаю к лону любви. Провожу языком сначала по большим половым губам, потом по малым. Облизываю клитор, посасываю его и всячески стимулирую языком. Продолжаю пока она не начинать постанывать и легонько извиваться. Опускаюсь до влагалища не отрываясь, провожу пару раз и легонечко проникаю языком внутрь. Делаю несколько поступательных движений, стараясь засунуть язык как можно глубже. Перехожу опять к клитору уже посасывая его вдвойне интенсивней. Продолжаю до тех пор, пока не приходит дрожь по всему её телу. Она кончила. Отрываюсь от неё. Даю ей небольшую передышку, совсем чуть-чуть. Ложусь рядом, и мы опять целуемся.

Отстраняюсь, смотрю на её прекрасное раскрасневшееся лицо, на её очаровательную улыбку. О боже, как она прекрасна! Вижу в её глазах желание, и больше не могу себя сдерживать. Надеваю презерватив и становлюсь между её ног. Наклоняюсь, целую в губы, и медленно вхожу в неё. Ввёл сначала только кончик. Чувствую её тепло, как приятно! Смотрю на неё пока по чуть-чуть вхожу всё глубже. Слышу её страстный стон. И вот, я уже весь в ней. Останавливаюсь, наслаждаюсь этими ощущениями. Медленно вывожу его и также медленно вхожу снова. Ловлю её вздох. Мы дышим вместе, вошли в ритм. Постепенно набираю обороты. Опять целую её, не прекращая движения. Её стоны становятся всё громче, дыхание более учащённое. И вот наступает её оргазм, я чувствую, как мой член сжимается внутри в сам не выдерживаю и тоже кончаю.

Она лежит у меня на груди, и мы гладим друг друга. Я на седьмом небе от счастья. Через минуту мы хотим продолжения…

Начни сначала,

Пусть не везет подчас —

Не верь отчаянью,

Влюбись, как в первый раз!

А. Вознесенский

Я любил выходить на балкон на рассвете весной. Стояла дивная пора цветения, и все московские яблони, груши и прочие вишни полыхали белым пламенем весны. Хоть с утра было прохладно, я выходил на балкон и делал зарядку. Соседка по подъезду, колыхаясь стокилограммовой тушей, копалась в огородике и иногда посматривала на меня, такого бодрого и атлетичного, в одних трусах. Иногда она призывно махала рукой, и я спускался к ней, и мы бешено совокупились прямо в «борозде», как мормоны.

Точнее, совокупился я, а она стояла, приспустив короткие, чуть ниже колена, брюки на резинке и упершись толстыми руками в землю. Так было и на этот день. Она махнула мне рукой, но нежно-голубое небо вдруг заволокло сплошной облачностью. Соседка тревожно выпрямилась, в одной руке детский совочек, а в другой – носовой платок, и замерла, глядя в зенит. На нее, на молодую зеленую траву, на кусты сирени сыпались серебристые, похожие на снег, хлопья. Соседка, словно прощаясь, махнула рукой с белым платком, что-то хотела сказать, но только удивленно вытаращила глаза, и стала оплывать, терять могучие формы, словно она была резиновой, а из оболочки вдруг вышел воздух.

Первой мыслью было, что я сплю. Я закрыл лицо руками, при этом пребольно ударившись локтем об ограждение балкона. Нет, не сплю, во сне не больно. Убрал руки и убедился, что соседка исчезла, оставив после себя кучку одежды, детский совочек и маленькое ведерко с водой. Серебряный снег измельчал, превратился в пыль и прекратился, а следом в одно мгновение разошлись и серые облака. Из-за соседнего дома, заливая пустынный двор, выглянуло солнце. Все тоже самое, как и вчера, только без соседки.

Все это ворочалось в голове, как гранитная глыба, и никак не укладывалось. И я решил сходить на разведку. Посмотреть вблизи. Вооружившись щеткой, я выскользнул во двор. Тишина! Ни грохота трамваев, ни шума автомобилей, ни рева мотоциклов. Я потыкал ручкой щетки в кучку одежды под моим балконом, и выудил оттуда огромный бюстгальтер и такие же громадные трусы. И ее резиновые тапочки тоже были на месте. Все так, все ее.

Мимо, отчаянно визжа, промчалась собачонка, волоча за собой поводок-рулетку. Я перестал ворошить то, что осталось от соседки, повернулся и увидел в конце березовой аллеи такую же кучку одежды, как и под моим балконом. Только размеры были поменьше. В этом я убедился с помощью все той же щетки. Почти впритык к торцу нашего дома проходила трамвайная линия, а на ней – замершие три трамвая, два синих и один желто-красный. Рядом пустой автобус с открытыми дверями и такими же кучками одежды. Кажется, нас больше не было. Я – не в счет!

Из чистого любопытства я зашел в магазинчик «24 часа». Там было пустынно. Даже дежурных алкоголиков не было. А были их шмотки, разбросанные по полу. И еще в углу орал музыкальный центр об одну колонку. «Начни сначала!», – заливалось «Радио-ретро», настойчиво предлагая влюбиться «как в первый раз». «Рад бы, голуба, да вот не в кого!». – громко сказал я, перекрикивая радио. От продавщицы, симпатичной маленькой азиатки, остался только голубой халатик, бейджик на прищепке и тапочки. Никакого белья, ни трусиков, ни лифчика. Ее звали Галей. Видимо, дома у Гали ни трусов, ни бюстгальтеров женщины не носили. Прихватив из холодильника мороженое, я вышел на пустынную улицу. Асфальт нагрелся, и над ним уже стояло марево, и если правильно присесть, то можно было увидеть фальшивые лужи.

Я хотел заглянуть еще в два магазина: «Трикси» и «Монеточка», но они открывались в восемь, поэтому я вернулся домой и засел за компьютер. Интернет работал, но «тишина» стояла мертвая, а новости оставались вчерашними. Кажется, я действительно остался один…

По телевизору по всем каналам крутили один и тот же клип Мартынова: «Начни сначала…». Бесовщина какая-то! И по радио то же, но в исполнении Ротару. Выключил и то, и другое, сел на тахту и крепко задумался. Так, если предположить крайность, что человечество исчезло под серебряным дождем, то ТЭЦ пока будет работать. Пока в турбинах будет газ, будет и свет. И в трубах вода. И это хорошо! Но потом, через некоторое время без присмотра, все рухнет. Знать бы, когда…

Через открытую дверь валила майская жара и тишина, прерываемая, только кошачьими воплями и собачьим воем. Они провожали в последний путь кучки мусора, бывшие недавно их хозяевами. Не до вас сейчас. Собаки рано или поздно собьются в стаи, и от них надо будет защищаться. Чем? Я снова засел за компьютер и выяснил, что ближайший магазин «Охотник и рыболов» находился у метро. Захватив на всякий случай кухонный топорик, я взял рюкзак и отправился туда, где для нашего микрорайона начиналась цивилизация. К метро. Пешком, разумеется…

Я бы мог взять чужую машину или мотоцикл, но водить не умел, а потому рисковать не стал. Потом как-нибудь. А потому, выбирая тенистые дворы, я шел к метро, прикидывая, какое оружие мне выбрать. Из всех открытых окон слышалась песня «Начни сначала…», и я пожалел, что не заткнул уши ватой. Уже надоело это вытье! Но дошел быстро, останавливаясь и выпивая по глотку из уворованной из супермаркета бутылочки с водой. Всего-то километра два. Потом повернуть на набережную, и там оружие и снасти. Я твердо решил взять не только «ствол», но и пару хороших телескопических удилищ. Пригодятся, когда в магазинах кончатся консервы, а река самоочистится. И то, и другое я полагал делом нескорым, но и полностью исключать того, что мне предстояло добывать себе еду самостоятельно, не рискнул…

«На берегу пустынных волн стоял я дум печальных полн, и вдаль глядел. Пред мной широко река неслась». Не Пушкин я, но по мелочи переиначить или изгадить могу любое стихотворение. Я стоял возле магазина «Охотник и рыболов» на набережной и смотрел на воду, потому что магазин был закрыт до десяти ноль-ноль. Ждать я не хотел, тем более, что открывать его все равно было некому, а потому зашел сзади и достал из рюкзака топорик. А позади магазина стоял грузовичок «Газель», и задняя дверь в магазин была чуть приоткрыта. Там кто-то был! Я сжал топорик, рванул дверь и отскочил в сторону. Тишина. Тогда я вошел, сжимая топорик. В полутемном складике я не заметил никого, а вот сразу за прилавком я заметил маленькое существо женского, предположительно, пола, которое тряслось крупной дрожью. Итак, в этом мире у меня появился напарник, а, точнее, напарница. С чем я себя и поздравил.

Существо, наконец, справилось с испугом и пропищало:

— Вы кто? Маньяк? А где все?

— Не маньяк. Больше никого нет. Вылезай!

А поскольку девчонка сама выходить не хотела, я просто сгреб ее за ворот легкой светлой курточки и силой вывел из-за прилавка.

— Я пришел за оружием. Если хочешь мне помочь, оставайся, если нет, пошла вон. Ведь ты – продавщица?

Ничего девчонка, симпатичная, юбочка короткая, ножки стройные, и сиськи под топиком, как у козы, смотрят в стороны, и особо не трясутся.

Она замотала головой.

— Я к сестре пришла. Звонила ей, а она не отвечает. Нашла только одежду, а ее нету. Я подумала, ее маньяк раздел и увел.

— Правильно подумала. Утром видела хлопья над городом?

— Не-а. Спала я.

— Что-то вроде снега. Насыпались, и люди исчезли. Осталась только одежда и обувь.

— А я?

— Что ты?

— Почему я осталась?

— Не только ты, но и я. Заметила?

— Ага!

— Похоже, что кроме нас, тут больше никого. А, может, и в целом мире. Так что предлагаю держаться вместе.

— Согласна?

Она снова кивнула и вздохнула. Грустно-грустно…

— Патроны с картечью. Найдешь?

— Найду…

Я отдал ей рюкзак. Она принялась опорожнять коробки с патронами и вдруг застыла:

— А зачем Вам оружие, если никого нет?

— От собак. Они скоро одичают, собьются в стаи на манер волчьих, и тогда держись-не оторвись. Поняла?

Она шустро работала руками, заполняя рюкзак, а белые трусики под юбочкой так и мелькали.

— Ты одежку подбери тогда. Куртку и брюки, что ли…

— В штанах жарко.

— Ну, тогда шорты подлиннее. Патронов набрала?

— Ага.

— Теперь ключ давай.

— От кассы?

— Какой теперь смысл в деньгах? От стендов. Не бить же стекла.

Прежде всего, меня интересовал стенд с охотничьими ружьями, а в нем — «Вепрь-12 Молот». Покопавшись под прилавком, девица подала мне ключ.

— Один?

— Больше нету.

Хорошо, что ключ подошел. Я держал в руках карабин с примкнутым магазином, набитым патронами с волчьей картечью и ощущал себя в относительной безопасности. На поясе у меня висел охотничий нож, кобура с ракетницей под охотничий патрон, а грудь пересекал патронтаж с магазинами и патронами. Она обрядилась в пижонскую короткую курточку и шортики и размахивала огромным пластмассовым травматом, похожим на «Десерт Игл». И тут меня осенило. Кое-что я еще не сделал. Надо взять два удилища и познакомиться с девчонкой.

— Тебя как зовут-то?

— Катя! – радостно ответила девушка и прицелилась в меня из «Лысого орла».

Я тут же выскользнул из-под прицела и вырвал из ее ручек громадный пистолет.

— Никогда не прицеливайся в человека, если не хочешь стрелять!

— Да там патронов нету, — оправдалась Катя. – Магазин пустой!

— А в стволе? Ты проверяла?

— Нет…

— То-то!

Она повела плечиком и сунула «Орла» в карман шортиков, после чего они уверенно поползли вниз.

— Ай!

Теперь у нее были заняты обе руки. Не боец. Придется опекать девчонку Катю.

— Ты хоть машину водить умеешь?

— Я-то? Умею!

Хорошо, что хоть это она умела.

— Тогда пойдем, выберем машину и поедем!

А в инкасаторском УАЗе она призналась, что с механической коробкой передач она не ездила. Послал бог помощницу! Хорошо, что в машине нашлось нормальное оружие: АК-74, укорот АКСУ и два пистолета ПМ. Все с запасными магазинами. А по включенной рации все еще передавали песню: «Начни сначала!».

Пришлось срочно научиться водить машину самому, и на второй передаче мы, наконец, въехали в мой двор.

— Ой! – запоздало спохватилась Катя. – Я не здесь живу!

— Зато я здесь живу! – сказал я и, наконец, представился сам. – Олег Манцев, инженер. Бывший, конечно…

Мы еще посидели в машине, и Катя сказала:

— А что если люди погибли только в Москве?

— Нет, Катюша. Интернет словно вымер. Все сайты работают на автомате, а новости все вчерашние. Увы…

— Жаль…

Мы выбрались из УАЗа и поднялись ко мне в квартиру.

— Как у Вас…

— Как?

— Скромно.

— Привык. Исповедую принцип разумной достаточности.

— А у Вас…

— Катя, давай на «ты».

— Давайте… давай.

— А у тебя ванная есть? Я с утра не купалась.

А ты чистюля, подумал я.

— А белье на смену у тебя есть?

— Нету. А может, у Вас, то есть, у тебя что-нибудь найдется?

— Если только от мамы что-нибудь осталось. Ты иди, мойся, я посмотрю.

Катя была примерно одного сложения и роста с моей покойной матушкой, я много лет хранил целый ящик ее платьев, халатов и белья. Зачем? Сам не знаю, но мысль вынести это все в помойку мне претила, и я ничего не трогал. Зато я нашел шелковый халат, белый льняной гарнитур – лифчик и трусы-шорты, пояс с резинками и капроновые чулки. Все новое, неношеное, с магазинными бирками еще СССР.

Она вышла из душа посвежевшая, румяная, с мокрыми короткими волосами, завернувшись в большое банное полотенце. Прошлепала босыми ногами по дубовому паркету и подошла к дивану, на котором я разложил мамины «сокровища».

— Ой, какой винтаж! – восхитилась Катя. – Можно померить? Только ты отвернись!

Вообще-то у моего монитора – глянцевый экран, и, ежели его правильно повернуть…

Катя скинула полотенце прямо на пол и принялась примерять обновы. Ее тело мне понравилось. Грудки напоминали толстые бананы с коническими сосками, маленькая круглая попка, плоский живот и, что самое главное, черный треугольник под ним, сохраняющий некоторую интригу. Действительно, винтаж и ретро!

— Катя, а ты еще девушка? – самым невинным голосом, на который был способен, спросил я.

— Разве это так важно?

Катя уже нацепила обновы и запахивала черный халат с драконом на спине.

— Конечно, важно! Рано или поздно, мне придется это выяснить. Мужичков-то других нет, и не предвидится.

— Тогда не девушка! – с вызовом ответила Катя, разглаживая чулок на бедре. – Лучше расскажи мне о себе.

— Что ты хочешь знать, Катерина?

— К примеру, чем ты брал девушек?

— Физикой и лирикой. Читал стихи и ненавязчиво демонстрировал свои физические достоинства.

Она присела на диван, полы халата разошлись, и показали скромное мамино белье.

— Как это?

— Как читал стихи? Громко!

— Нет, – поморщилась Катя. – Демонстрировал как?

— Приглашал в бассейн. Был такой открытый бассейн на Волхонке. Тогда мужики никаких длинных трусов до колен не носили, а купались в узких плавках. Так что все было видно. Да показать буквально было легко. Высунул член или мошонку, словно случайно, и все!

— И кого ты совратил таким образом? Первой кого?

— Хорошо. А потом ты расскажешь что-нибудь. Договорились?

— Ладно!

Она снисходительно махнула ладошкой и приготовилась слушать.

— На первом курсе института нас повели в открытый бассейн «Москва» сдавать зачет по плаванию. Стояла теплая осень, но солнце садилось уже часа в четыре дня, и освещало бассейн почти горизонтальными лучами. Марина, наплававшись вдоволь, выбралась на край бассейна, а черные трусы остались в воде! В золотом свете я ясно различил выпуклый лобок, покрытый густым черным мехом, взбегавшим к животу и под ним, полускрытый слипшимися от воды волосами, некий объект величиной с ногтевую фалангу моего мизинца. Сначала я подумал, что это – обман зрения, как тогда, в детстве, когда я вперся без спроса в ванную комнату, где мылась бабушка, и «увидел» член у нее, а это были слипшиеся от воды длинные волосы на лобке. Физкультурница, увидев катастрофу с Маринкиными трусами, вскрикнула: «Блинова! В воду! Сейчас принесу полотенце!», Марина спрыгнула с бортика бассейна обратно в воду, но Сенька Клевицкий, охочий до женского пола, тихо заметил:

— Клитор видел? Вот то-то! Такие женщины очень страстные!

И плотоядно облизнул вывернутые красные губы.

— Тебе тут не обломится! – ответил я Сеньке и показал ему клыки.

— Застолбил?

— Вроде того.

— Действуй. Удачи! Это не «казус белли» (не повод для войны – лат.).

— Вот и хорошо, – подумал я.

В следующий раз нормы сдавали парни, и я проделал такой же фокус с трусами. Вылез на бортик и встал напротив Марины в лучах осеннего солнца, как Давид работы Микеланджело Буонарроти. Физкультурница наша не закричала: «Манцев, в воду!», а стояла, словно любуясь несколько секунд, и только потом сказала: «Манцев, ты плавки потерял». А потом, после одной из вечеринок в общежитии, мы поехали к ней домой, и… в общем, я сделал ее женщиной. Вот и все.

— Как мало! Я думала подробностей будет побольше. Так все целомудренно!

— Ну а как ты лишилась девственности?

— Очень просто. Подошла к Игорю-красавчику и сказала: «Пойдем, перепихнемся? Есть варианты!

— И все?

— Ага.

— А сколько лет тебе было, красавица? Шестнадцать, семнадцать?

— Двенадцать.

Я мысленно присвистнул.

— А ему?

Двадцать.

— И его не посадили?

— Не-а. А за что?

— Лучше скажи, зачем?

— А затем, что подружки уже смеяться начали, они-то уже не целки были, а я еще целка. Ну вот и решилась…

— И подругам показала, да?

— В первую же перемену на следующий день. Села на унитаз, ноги раздвинула, а они ползают на карачках, смотрят…

— А мне покажешь?

Катя усмехнулась. Не радостно, не с вызовом, скорее загадочно.

— Ну, смотри…

Она встала, развязала поясок у маминого халата. Он ей все-таки был велик, и она легко стряхнула его на диван. А незамысловатый мамин лифчик Катя снимать не стала, хотя я этого очень хотел, а сразу перешла к трусам, которые она надела поверх пояса с резинками. Плутовка, изящно изгибаясь и пританцовывая, стянула трусы, и я воочию увидел ее лобок в виде правильной треугольной «клумбы» с черной шелковистой «травой». А после этого она уселась на диван, откинулась назад, опершись на руки. «Смотри!», – сказала она. – «Ты этого хотел».

Собственно, женские половые органы я видел много раз. Только упрямый инстинкт размножения диктовал свое: «Иди, и смотри!». И я смотрел каждый раз на большие губы, толстые или худые, в виде лунных серпиков, волосатые или бритые, красноватые малые губки, слабо розовые, или налитые, алые, в вершине клитор, вызывающе торчавший или настолько крохотный, что найти его можно было только с лупой, маленькое отверстие письки, куда было «нельзя» и, наконец, манящая дырочка влагалища, свободная от преград, или так ненадежно защищенная гименом. Катина дырочка была открыта, а клиторок приветственно высовывался из волосков, как сморчок из весенней травки.

В данном случае с анатомией у Кати было все в порядке. Я всегда считал, что если человек красив, то он красив во всем. И лицом, и телом, и половыми органами. Лицо Кати я бы отнес к категории «тихая нежность». На такое лицо, освещенное светом настольной лампы, хорошо смотреть осенним вечером пятницы, после утомительной трудовой недели, когда молодая жена, оторвав глаза от толстой книги, спрашивает глупое: «Это ты?», и получив не менее глупый ответ: «Это я», снова утыкается в черные на белых листах строки. Она не была красавицей, но и уродиной не была. Скулы, обрамленные темно-каштановыми волосами, внимательные, не то зеленые, не то синие глаза, слишком длинный и конопатый нос и чересчур тонкогубый рот. Второй, или даже третий сорт, каких на Земле миллиарды. Было.

Грудей ее я толком не видел. Экран монитора все-таки не зеркало, и я, не вставая с колен и уткнувшись носом в Катин пупок, протянул руки ей за спину и расстегнул тугую застежку нового лифчика. Затем она сама шевельнулась, подняла руки вверх, и я снял эту такую ненужную сбрую, высвободив ее девичьи грудки. Маленькие груди имеют свою прелесть. Например, их можно сосать, целиком засунув в рот, и щекотать соски языком. Полноватые Катины «бананы» целиком в рот не входили, но сосочки были восхитительны, нежные и твердые одновременно. И лишь ее вопль: «Перестань! Сейчас кончу!» остановил мои ласки. Катя закрыла глаза, откинула голову назад, но я уже целовал ложбинку между грудок, спускался к пупку и дальше, минуя лобок, к клиторку. Который я немедленно всосал, щекоча языком.

— Ох, ох, кончаю! – закричала Катя.

Это и так было ясно, потому что она покраснела лицом и грудью, и между ног ее что-то зажурчало, и я отпрянул. Не люблю быть обоссаным. Но струйка появилась гораздо ниже, из влагалища, слабенькая и белесая. И я заткнул ее членом, выпустив его из ширинки. Катю трясло еще минуты две, потом она снисходительно смотрела на мои телодвижения, и на жемчужные струйки, которые я излил на ее лицо, живот и лобок. Ну и на паркет чуть-чуть…

— Опять надо мыться! – сказала Катя, и ушла в ванную, покачивая бедрами.

А я еще ничего, подумал я, подтирая пол, для шестидесяти лет очень даже неплохо!

— А ты еще ничего! – прищелкнув языком, сказала Катя, вернувшись из ванной. – Наполовину седой, а крепкий.

— То, что нас не убивает, делает нас сильнее, – заметил я, имея в виду серебряный дождь. – Кто сказал, Катенька?

— Не знаю я! – дернув плечиком, ответила Катя. – Девушки не обязаны знать всякую ерунду. Давай лучше поедим чего-нибудь.

— Вот и иди на кухню, девушка, – сказал я, вложив в эти слова слишком много иронии.

Катя, уже одетая в «сафари», фыркнув, удалилась готовить, а я снова засел за компьютер. Интернет еще жил, и я запустил социальные сети. И в «Однокашниках» и «В конфликте» все сообщения датировались вчерашним числом или сегодняшним, но намного раньше появления серебристых облаков. В душе я надеялся, что в нашем славном городе остался еще кто-нибудь, но нет, таких я не обнаружил. С другой стороны хорошо, можно сходить в музей, посмотреть что-нибудь, и присвоить какой-нибудь экспонат. Только зачем? Зачем мне, к примеру, сокровища Оружейной палаты или Алмазного фонда? Если только выбрать какой-нибудь бриллиант и подарить Кате?

— Катюш, как там насчет пожрать?

— Несу, несу! – отозвалась Катя с кухни. – Тебе чего, кофе или чаю?

— Чайку. А ты по гороскопу кто?

— Дева! А что?

— А камень у тебя какой?

— Да так, дерьмо всякое! – сказала Катя, возвращаясь в комнату с дымящейся сковородой. — Сердолик, агат, хрусталь, яшма, нефрит.

— Нефрит – это что-то с почками?

— Точно! Достают из почек, а потом на шее носят.

— А бриллиант хочешь? «Орлов», например?

— Не-а. А зачем?

— Молодец, Катюша.

— Хвастаться не перед кем, – пояснила Катя, щедро наваливая на мою тарелку овощное рагу. И вдруг поникла вся, завяла, как срезанный цветок в жару.

— Ты что, Катенька?

Она прерывисто вздохнула.

— Почему, ну, почему на Земле никого не осталось, и кому, скажите на милость, помешала моя сестра?

Это печальная история о том, как неосторожные действия мужей могут привести к ужасным последствиям для их жен. Рассказ об ошибке, которую я совершил несколько лет назад и которую никогда не смогу забыть.

Меня зовут Курт. Мне 30 лет. Со своей будущей супругой Кристен я познакомился в колледже. После двух лет общения, как раз к окончанию колледжа, мы поженились. Нам повезло найти хорошую работу в прекрасном южном городе. Я управляю инженерным отделом на местном промышленном предприятии, а Кристен работает кредитным специалистом в региональном коммерческом банке.

Мои проблемы начались, когда завод нанял несколько временных сотрудников. Среди них была 20-летняя девушка Рут Энн. Мягко говоря, она не блистала умом, едва могла выполнять простые задачи для выполнения проекта. Но ее прилежание и приятное поведение скрашивали эти минусы.

Рут Энн не была красива, но каким-то непостижимым образом притягивала к себе мужчин. Правда, эта немного полноватая, коротко стриженая шатенка обладала двумя несомненными козырями: милыми ямочками на нежных, как персик, щечках, и большими, крепкими грудями.

Видя Рут Энн, и наедине с собой, особенно глубокой ночью, я спрашивал себя, чем эта девушка смогла меня зацепить. Моя Кристен – высокая, стройная, с густыми, черными, как смоль, волосами до плеч и идеальной, в меру полной, грудью – была просто женщиной мечты. Ее длинные ноги и упругие овалы ягодиц дополняли портрет той, что всегда очарует настоящего самца. И я обладал таким чудом!

Но, хотя Кристен и слыла образцом женской привлекательности, она подкачала в одной важной сфере – в интимной. Жена была консервативна в постели. И все мои попытки заставить ее быть раскрепощенной и инициативной в сексе остались безуспешными. Наши занятия любовью ограничивались традиционным трахом в миссионерской позе. Я хотел наслаждаться чем-то авантюрным, спонтанным в сексе, но вынужден был довольствоваться тем, что было. Вероятно, эта невосполненная эротическая жажда и подогревала мой интерес к 20-летней простушке.

Прошли три недели ее работы, когда мы впервые задержались с Рут Энн, чтобы покорпеть над отчетом. Коллеги давно покинули офис, и мы несколько часов проработали, попутно болтая о том, о сём – о жизни и прошлом друг друга. Я узнал, что девушка выросла в сельской местности в самой простой семье, что ее родители умерли, когда она была маленькой, и что ее воспитывал старший брат. Она даже не окончила среднюю школу. Вот и причина ее скромных познаний и тугой сообразительности, отметил я про себя. Сейчас Рут Энн жила одна (не считая пары кошек) в трейлере друга их семьи, переехавшего в другой штат.

Наша дружба крепла в течение следующего месяца. Цепь незначительных событий неизбежно вела нас к моменту, когда мы перейдем черту. Этот роковой день произошел в один из четвергов начала августа, когда мы допоздна задержались в офисе. Я убедил Рут Энн пойти со мной выпить в бар, расположенный примерно в полумиле от офиса. Именно тогда, в темном углу бара я впервые положил руку на ее теплое, мягкое бедро, начав соблазнять Рут Энн. Я чувствовал вину, преследуя эту простушку, но не стал противиться своему желанию. Меня подогревал азарт охотника-донжуана, ощутившего, что девушка явно мне симпатизирует.

Вечер закончился долгими поцелуями на стоянке. Затем я отвез девушку к видавшему виды трейлеру на самой окраине города. И хотя Рут Энн отклонила мое предложение зайти к ней, росла уверенность, что она вот-вот станет моей.

И действительно, через пару недель Рут Энн капитулировала. Мы долго целовались в трейлере, и потом потребовалось много сладких речей и даже немного силы, чтобы стащить с нее одежду и отнести в постель. Я упивался юным телом, большими грудями. Потом раздвинул полные бедра девушки и, наконец, стал ее трахать, пока не опустошил свои яйца, извлившись в удивительно тугую киску. Немного отдохнул – и закрепил свою победу. И не особо мешкая, попрощался с новой партнершей, торопливо чмокнув ее в губы.

Следующие пару дней над нами висело облако неловкости. Но затем наша связь возобновилась: мы снова работали допоздна, и когда пришло время уходить, я напросился в гости к Рут Энн. Вновь потребовался целый час, чтобы уложить ее в постель, и даже когда я стягивал с нее одежду, она протестовала. Но я был неумолим, и взял ее сзади, ожесточенно тиская роскошный бюст. Мы встречались еще несколько раз, однажды даже ухитрились сделать это в обед.

Насытив сексуальное влечение к Рут Энн, я быстро потерял к ней интерес. А девушка, напротив – вкусив сладкий плод, стала липнуть ко мне прямо на работе. Ясно давая понять окружающим, что нас связывают не только производственные задачи…

Это становилось серьезной проблемой. И я избавился от нее, договорившись с отделом кадром, чтобы Рут Энн уволили. Вначале меня грызла совесть, но я быстро успокоил себя мыслью, что такая девушка обязательно отыщет себе новую работу. Не прошло и недели, как я забыл о Рут Энн. Флирт с ней возвысил мое сексуальное эго, и мне даже показалось, что секс с Кристен стал слаще.

…За две недели до Рождества мы – оба заядлых лыжника – решили провести время в горах. Мы намеревались поехать в Вейл на неделю (с субботы по субботу), остановившись в отеле прямо на склонах.

Уезжали глубокой ночью. На мне был лыжный костюм, а всегда стильная Кристен щеголяла в обтягивающих джинсах, заправленных в итальянские кожаные сапожки, и свитере, который подчеркивал ее прекрасную грудь. Я положил во внедорожник часть багажа и уже собирался вернуться, чтобы забрать остальное, когда увидел рядом с собой двух огромных мужчин. Застигнутый врасплох, я тут же оказался на земле. Руки скованы чем-то вроде наручников, рот и глаза заклеены скотчем. Меня куда-то потащили и бесцеремонно бросили на бок. Вскоре раздался глухой удар, а затем послышались всхлипы – очевидно, это была Кристен. Взревел мотор, и я понял, что мы, должно быть, в машине похитителей.

Довольно долгий путь проходил в гробовой тишине. Наконец, автомобиль остановился. Чьи-то руки подхватили меня под мышки, протащили немного и бросили. Я подумал, что уже несколько часов валяюсь на холодном полу, не имея возможности ни видеть, ни говорить, а только гадать – что происходит, и куда нас вывезли. Время от времени я слышал шарканье ног или другие звуки, но никто не разговаривал.

Внезапно клейкую ленту сорвали с моих глаз и рта, вызвав жгучую боль. Я услышал, как рядом вскрикнула Кристен – наверное, от такого же обращения – и попытался перевернуться, чтобы увидеть жену. Но тут же получил чувствительный пинок в ребра.

– Лежи смирно, – послышался голос сзади меня. Он явно принадлежал какому-то фермеру из захудалых закоулков штата.

–Что тут происходит? – спросил я, и тут же задохнулся от нового удара.

– Заткнись, придурок, – отрезал тот же голос.

Через несколько минут открылась дверь, и в помещение вошел еще один человек – короткостриженный долговязый мужчина лет сорока. На нем были тяжелые рабочие ботинки, джинсы и синяя рабочая рубашка с длинными рукавами. На поясе у бедра висел большой нож.

–Кайл, посади их на диван, – обратился он к мужчине позади меня.

Когда Кайл подошел ближе, я увидел, что он примерно того же роста, что и первый похититель, но гораздо тяжелее. Он тоже был в джинсах, хотя и грязных, и в толстовке, которая почти не скрывала большой живот. Густая борода закрывала шею, а макушку головы украшала лысина. Бородач перебросил меня на грязный, потертый диван. Таким же манером уложил Кристен рядом со мной.

–Что это такое? Что вам надо? – крикнула Кристен. Слезы страха наворачивались у нее сами собой.

– Тише, мисс. Вы скоро все узнаете, – сказал ей худой.

– Кайл, ты запер их дом и отключил свет, как я тебе говорил? –поинтересовался он.

– Да, Дрю. Будто они находятся в отпуске, – быстро ответил он.

– Хорошо. Почему бы тебе не взять их машину и не поставить в сарай? –предложил он Кайлу.

Тот кивнул и вышел из комнаты. Тем временем я огляделся. Мы находились в какой-то неопрятной развалюхе. Полы были покрыты рваным и грязным линолеумом, обои были облезлыми и выгоревшими. Единственный луч света исходил от лампы в холле и проникал через узкие щели в плотно зашторенных окнах.

Когда Кайл вернулся, похитители уселись напротив нас на прочные металлические стулья, и Дрю стал говорить.

– Вас ведь зовут Кристен, верно? – обратился он к моей жене.

–Да, – прошептала она.

– Вы знаете, что замужем за придурком? – отчеканил Дрю.

Кристен вопросительно посмотрела на него и промолчала.

– В курсе, что он занимался сексом с другой девушкой? – сказал он ей, кивнув в мою сторону.

Я почувствовал, как Кристен вперила в меня свой взгляд. Внутри меня все перевернулось от осознания того, что сейчас произойдет.

– Совершенно верно, мэм. Он встречался с другой молодой леди. Обычно нам было бы наплевать на то, что какой-то богатый парень водит шашни на стороне. Но штука в том, что эта другая леди – наша сестра, – сообщил он моей жене страшную правду.

Меня затрясло мелкой дрожью, я был в ужасе от этого разоблачения, слов о том, как не по-джентльменски обращался с Рут Энн. И уже приготовился к тому, что Кристен начнет возмущаться и кричать на меня. Но она молчала, что еще больше расстроило меня.

– Рут Энн, – позвал Кайл, и из холла появилось мое наваждение в простом платье и затравленно покосилось на меня.

– Честно говоря, наша сестра далеко не так красива и сексуальна, как вы, мэм. И я не понимаю, почему ваш муж решил сделать то, что он сделал. Но он не обращался с ней правильно. Видите ли, Рут Энн – не очень умная девушка. Точнее, она не в своем уме, – сказал он, не меняя тона.

Я чуть не потерял сознание, когда он это сказал. До моих ушей донеслось, как Кристен сделала глубокий вдох и выдох. У меня по-прежнему не хватало смелости взглянуть на нее.

– Я…Я не думаю, что он сделал бы это, – попыталась возмутиться Кристен.

– О, поверьте мне, он сделал. А потом ее уволили. Но ведь она просто пыталась заработать немного денег, чтобы выжить. Что же это за жалкий человек, который обманывает такую доверчивую девушку, как Рут Энн? –продолжал Дрю. И его гневные слова вспыхнули в моем сознании.

Я уставился в пол, потому что догадывался – все остальные в этой комнате смотрят на меня. Я чувствовал себя самой низшей формой жизни на планете и понимал, что мой брак в огромной опасности. Страшно было помыслить о наказании, которое готовят мне братья Рут Энн.

– Курт, это правда? – тихо спросила Кристен.

Мне было стыдно отвечать. Тишина стала ответом моей жене.

–А теперь позвольте мне рассказать вам все остальное. Курт обрюхатил мою сестру, – сурово начал Дрю.

Мои губы задрожали, а голова закружилась как при тошноте. Я услышал рыдания Кристен.

– Без сомнения, это плохо, что он ее обрюхатил. Но позвольте мне сказать вам кое-что еще. У нашей семьи есть опасный ген, из-за которого дети рождаются умалишенными. Сейчас мы пока не знаем, каким будет этот ребенок, – объяснил он.

– Мне очень жаль, – выдавил я из себя, глядя в пол.

– Ничего тебе не жаль, гребаный ты мудак, – зло прервал меня Дрю.

– Рут Энн, вернись в заднюю комнату, послушай радио и пришли сюда Уэйна, – велел сестре Кайл.

–Что вы собираетесь с нами делать? – спросила Кристен. Она перестала плакать и отчаянно пыталась держать себя в руках, но было заметно, что она очень напугана.

– Давайте проясним. Нашу семью давно преследует эта болезнь. Нам с Дрю довелось видеть, как от этого умирают сестра и брат. Рут Энн была более-менее в порядке, но теперь наша младшая сестра носит ребенка, и можно только гадать, что же будет дальше, – объяснил Кайл.

– А вы не можете…я имею в виду…вы не думали о том, чтобы сделать что-нибудь с ней? – попыталась сказать Кристен.

– Мы здесь чтим Господа, леди, – прервал ее Дрю. Его глаза сверкнули гневом.

Тут в комнате появился крупный парень, и когда он приблизился – стало ясно, что природа сотворила с ним жестокую шутку. Уши, нос и даже губы Уэйна казались намного больше его головы. Взгляд парня был каким-то стеклянным, а штаны были мокрыми в промежности, будто он в них помочился. Уэйн был ростом не менее 185 см и выглядел скорее гигантом, чем просто толстяком. Его кожа была загорелой и грубой: видимо, от постоянной работы на открытом воздухе.

– Брат, постой там минутку, пожалуйста, – попросил его Кайл.

Уэйн начал нетерпеливо раскачиваться взад-вперед на своих ногах-ходулях. Странная улыбка появилась на его лице.

– Видите ли, мисс, мы уже давно это планировали. С тех самых пор, как узнали, что наша сестра беременна. Она не хотела говорить нам, но в конце концов призналась: она не умеет лгать. Итак, мы кое-что проверили…Я был в вашем доме, осмотрелся в нем. И выяснил, что нужно. Леди не пользуется противозачаточными таблетками…вам нравится эта пластиковая диафрагма. Мы узнали о вашем отпуске, все соседи уверены, что вас не будет неделю. И еще мы в курсе, что вам самое время спариваться. Вот что значит быть фермерами, мы понимаем в этих вещах! – лицо Дрю при этих словах расплылось в ухмылке.

– Что, черт возьми, все это значит? – не выдержав, возмутился я.

Глаза Дрю снова сверкнули гневом, и я поначалу решил, что он изобьет меня. Однако он тотчас успокоился.

– Это значит, ребята, что Уэйн проведет некоторое время с леди, и постарается осчастливить вас своим ребенком, – ответил он, глядя прямо на мою жену.

– Вы серьезно?! Я не собираюсь ни с кем спать! – отчаянно запротестовала она.

–Это я облажался, а не она. Оставьте ее в покое, – добавил я.

– У вас нет выбора, – обратился Дрю к Кристен, игнорируя меня.

– Это же изнасилование! Вас посадят в тюрьму! – воскликнула она.

– Черт возьми, мы уже бывали в тюрьме, – засмеялся Кайл, и Дрю присоединился к нему.

– Нет, так нельзя. Заставьте расплачиваться не ее, а меня, – взмолился я.

– Немного поздно быть героем, – сказал Дрю, глядя на меня с презрением.

Я повернулся к Кристен – ее лицо было залито слезами, а сама она дрожала от страха.

– Какой смысл в еще одном несчастном ребенке? – спросила она, рыдая.

– Просто мне и Кайлу это кажется справедливым. Видите ли, Рут Энн была девственницей, когда он подарил ей ребенка. Уэйн – тоже девственник, так что все по-честному, – послышался ужасный ответ.

Дрю кивнул Кайлу. Тот подошел к Кристен, ухватил ее за руку и потащил к двери справа от меня. Там тоже находилась комната. Насколько я смог увидеть, она была пуста, если не считать брошенного на пол в центре комнаты незасланного простынью матраса. Фермер отвел мою жену в угол, откуда я уже не мог ее видеть, а Дрю подошел к Уэйну.

– Уэйн, ты знаешь, что делать? – спросил он.

–Да, да, – гортанно произнес он.

–И что же ты собираешься делать? – уточнил Дрю.

– Перепихнуться…получить немного секса…трахнуть какую-нибудь киску, – повторял уродский увалень как заклинание, пока Дрю не остановил его.

– А теперь делай то, что мы тебе сказали, но будь осторожен и не причиняй ей вреда. Ты можешь наслаждаться сколько угодно, – объяснил он.

Уэйн выглядел все безумнее, он начал раскачиваться быстрее. Впереди с него стали съезжать штаны.

– Это кошмар! Ты не можешь этого сделать, – крикнул я, но меня просто не замечали.

– Раздевайся, Уэйн, – приказал Дрю.

Увалень дрожал и неловко возился со своей одеждой, пытаясь стащить ее. Это заняло у него несколько минут. Когда Уэйн наконец обнажился, я увидел его массивное, сильное тело, покрытое густой спутанной шерстью. Когда он повернулся, на меня смотрел его большой необрезанный член, который уже начал вставать. Фаллос был где-то 20 сантиметров длиной, он напоминал какую-то мозолистую корягу. Почти половина мужского органа была странным образом загнута, что придавало всему инструменту устрашающий вид.

– Прекратите это, ну пожалуйста! – я снова взмолился, но был снова проигнорирован.

Дрю подвел Уэйна к двери и направил его внутрь, в то время как Кайл вышел из комнаты. Без всяких церемоний Дрю закрыл вход в комнату, оставив Кристен наедине с этим умственно отсталым мужчиной, желающим изнасиловать ее. Знал ли он, что это неправильно, или нет – спрашивать было совершенно бессмысленно. Было ясно: если не случится какого-то чуда, Уэйн добьется своего.

– Давай посмотрим, помнит ли он, что нужно делать, – обратился Кайл к Дрю, когда они оба откинулись на спинки стульев. Мне почему-то стало любопытно, чему они учили умалишенного простака.

Через несколько секунд послышались крики Кристен.

– Оставь меня в покое. Остановите его. Не надо! Помогите!! – взывала жена о помощи.

Все еще скованный наручниками, я попытался встать, но Дрю мощным пинком отправил меня обратно на диван.

Происходящее казалось каким-то ужасным сном. Как мы могли находиться в этом грязном доме, и как моя прекрасная жена очутилась в такой беспросветной и страшной ситуации? Это был просто сон, иллюзия! Но услышав голос слабоумного великана, я быстро вернулся к отчаянной реальности.

– Ха, ха…ха-ха…ха-ха, – раздался хрюкающий смех, исходящий от Уэйна.

– Нет, Уэйн! Прекрати. Это неправильно. Боже мой! Помогите! – крикнула Кристен еще раз.

Меня душили слезы, я в бессилии смотрел на довольных и смеющихся Дрю и Кайла. Затем из комнаты донесся грохот, за которым последовала мгновенная тишина, а затем еще один громкий звук.

– Ауаа… – глубокий голос Уэйна, звучавший так, словно ему было больно, донесся сквозь стены.

– Она борется с ним, – с глумливой улыбкой известил меня Кайл.

– Я дам вам все, что угодно. Сколько угодно денег! Я позабочусь о Рут Энн и ребенке, только, пожалуйста, прекратите это, – взмолился я и разрыдался еще сильнее.

– Слишком поздно. Мы все равно уже не сможем остановить Уэйна, –ответил Дрю.

– Нет…нет, Уэйн! – моя жена начала плакать, а за ее мольбой последовал громкий хлопок.

– Оххх…Ооооо… – мы услышали возбужденное сопение Уэйна.

– Давай посмотрим, как он, – предложил Кайл, вставая, и Дрю последовал за ним.

Они приоткрыли дверь и тихонько заглянули в комнату.

–Твоя жена позволяет ему играть с ее сиськами, – рассмеялся Дрю.

– У нее красивые сиськи, я завидую Уэйну, – добавил Кайл.

– Не волнуйся, она сохранила свою честь. Уэйн весь исцарапан и истекает кровью, – насмешливо сообщил мне Дрю.

– Ему придется потрудиться, чтобы стянуть ее узкие джинсы, – веселился Кайл.

– Уэйн, пожалуйста, ты должен остановиться. Пожалуйста, остановись. Нет, Уэйн, прекрати! – отчаянно просила Кристен.

За закрытой дверью продолжалась борьба. Снова раздались несколько громких ударов и какое-то хрюканье. Затем мы услышали умоляющий женский голос, быстро что-то говоривший, правда, за стеной слова было трудно разобрать.

–Да…ха…ха…ха…ха…ха, – внезапно отчетливо стал слышен хрюкающий, повторяющийся смех Уэйна.

– Ну, видно, его все устраивает? – риторически спросил Кайл.

– Скажи мне, Курт, у твоей жены было много членов в жизни? – спросил Дрю с глупой ухмылкой.

– Отвали! – грубо оборвал я, что только заставило их расхохотаться.

Кристен была девственницей, когда мы познакомились. И, насколько мне было известно, я был единственным мужчиной, с которым она встречалась. Но теперь она столкнулась с самым страшным кошмаром для каждой женщины. Ее собирались изнасиловать! И я ничего не мог с этим поделать. Мне было стыдно и унизительно сознавать, что навлек беду на самого дорогого мне человека.

– Пожалуйста…пожалуйста, прекратите это. Пожалуйста, не позволяйте ему причинить боль Кристен, – вновь и вновь я пытался взывать наших мучителей к совести и разуму.

– Мы не собираемся останавливать Уэйна. Он будет трахать эту сладкую киску всю неделю. А ты заткнись и привыкай к этому, – ответил Кайл без малейшего намека на сострадание.

Шум в комнате нарастал, и Кайл с Дрю, переглянувшись, направились к двери. Через миг я увидел, что Кристен стоит на четвереньках на матрасе. Свитер и лифчик отсутствовали, а джинсы были наполовину спущены. Уэйн, пыхтя, пытался полностью стянуть их.

– Эй, сначала ты должен снять сапоги и расстегнуть джинсы, – хихикнул Кайл.

–Ладно, ладно, – пробормотал Уэйн, и слюни потекли изо рта.

Его член налился кровью и вздыбился вверх. Одной рукой парень держал Кристен за поясницу, а другой старался стащить с моей жены правый сапог.

– Уэйн, расстегни молнию на обуви. Там сбоку есть молния, – подсказал ему Дрю.

Я видел, что Кристен тяжело дышит, устав от непрерывной борьбы. Но когда Уэйн нашел молнию, она резко отдернула ногу и сильно ударила парня в голень.

– аааааааыыы… – взревел насильник, отпуская жертву и хватаясь за ногу.

Кристен начала отползать к углу, жадно хватая ртом воздух, и я видел, как ее груди колышутся в такт движениям. Они были влажными и блестящими – то ли от ее пота, то ли от слюны Уэйна. Парень быстро пришел в себя, схватил Кристен за ногу и легко оттащил обратно на середину матраса, избегая пинков. Наконец, этому увальню все же удалось расстегнуть замок на правом сапожке и стащить его. Тут же он повторил свой прием.

Уэйн использовал всю свою мощь, чтобы поставить Кристен обратно на четвереньки. К сожалению, силы покидали ее, и она никак не могла сравниться с гигантским Уэйном. Умалишенный издал радостный стон, когда он дернул молнию, и через несколько секунд он уже упорно тянул джинсы вниз.

Я был в шоке, смотря на то, как он освобождал ноги жены сначала от одной штанины, потом от другой, а следом спустил трусики с ее лодыжек. Теперь Кристен была обнажена, и ее нетерпеливо тискал огромный умственно отсталый парень. Ничто не могло уберечь ее плодородное устье от отвратительного инструмента насильника.

– Помни, что я тебе говорил. Ты должен намочить его, – наставлял Кайл Уэйна.

– Хорошо, Кайл, – ответил Уэйн. Обильно плюнул в свою ладонь и нацелился между ног Кристен.

Она тяжело всхлипывала и, казалось, смирилась с неизбежным.

– Кристен, я люблю тебя, – крикнул я ей, не зная, что еще можно здесь сделать.

–Курт, помоги мне, пожалуйста! – цеплялась она за последний шанс. Кайл и Дрю закрыли дверь и вернулись к своим стульям.

– Давай оставим их наедине, – со смехом предложил Кайл.

– Ребята, я отдам вам все что угодно, но, пожалуйста, прекратите. Пожалуйста, не позволяйте этому случиться, – попытался я еще раз, представляя, как гигантский член Уэйна приближается к своей добыче.

– Просто заткнись нахуй, – раздраженно ответил Дрю. Его внимание было поглощено звуками из комнаты.

На минуту воцарилась тишина, но как раз в тот момент, когда я подумал, что жене, возможно, удалось убедить парня остановиться, дом внезапно содрогнулся от громких криков.

– Он ей вставляет, – сообщил Дрю.

– О Боже, вынь его! Убери его отсюда! – воскликнула Кристен, подтверждая слова Дрю.

Ее крики перешли в непрерывный вопль, который продолжался еще некоторое время, прежде чем раздались иные звуки.

– Уххх…уххх…уххх… – громкость пыхтений Уэйна все нарастала.

Это длилось меньше минуты и внезапно сменилось страшным ревом, словно медведь угодил в капкан.

– Ааааарррррр… – зарычал Уэйн, и мы все поняли, что произошло.

– Я знал, что в первый раз этот парень долго не протянет, – засмеялся Дрю.

– Но я готов поспорить, что к концу недели он уже будет на коне, – ответил Кайл.

Кайл и Дрю подошли к комнате и открыли дверь. Уэйн стоял у входа, мял свой все еще твердый хрен. Длинная нить его спермы тянулась от головки к полу. Кристен, стоя на коленях в дальнем конце матраса, пальцами пыталась выудить из своей киски семя Уэйна.

– Милая, не беспокойся об этом. К концу недели ты получишь гораздо больше, – рассмеялся Кайл.

– Уэйн, ты хочешь снова киску, или отдохнешь? – спросил Кайл.

– Снова киску, – тут же ответил он.

– Ладно, Уэйн. Не торопись, спешить некуда, – сказали ему братья, похлопав по волосатому плечу.

Когда Кайл и Дрю закрывали дверь, я успел увидеть как Кристен смотрит на Уэйна. Это был взгляд полного поражения… Примерно через двадцать минут возня, которая все настойчивее доносилась из комнаты, возвестила о том, что там снова что-то происходит. Пять минут спустя крики Кристен дали нам понять, что Уэйн был внутри нее. На этот раз умалишенный продержался дольше, снова кончая с диким ревом.

Кайл и Дрю только один раз потревожили Уэйна, чтобы дать Кристен возможность сходить в ванную и попить воды. Она изо всех сил старалась прикрыть свитером обнаженные ягодицы, чтобы не привлекать к себе внимания. Но эти жалкие попытки были тщетны. К закату Уэйн взял ее еще два раза. К этому времени Кристен уже не кричала, но о том, что происходило в комнате, можно было безошибочно определить по громоподобному рычанию Уэйна.

…Чтобы позволить мне пить и пользоваться туалетом, мучители ослабили мои наручники. Поздним вечером мы поужинали стряпней Рут Энн. Кристен велели сесть рядом с Уэйном. Кайл и Дрю стали называть Кристен женой Уэйна и заставляли не двигаться, когда его грязные руки блуждали по ее телу. После ужина Рут Энн принесла в комнату несколько одеял и присматривала за Кристен, пока та находилась в ванной и принимала душ, прежде чем вернуться в «люкс для новобрачных».

Кайл и Дрю связали мне ноги и повалили на диван, а потом задремали. Едва Кристен вернулась из душа, Уэйн снова взял ее, и за ночь я насчитал по меньшей мере еще пару совокуплений.

В воскресенье я проснулся от тяжелого шарканья ног. И, открыв глаза, увидел, как Уэйн направился к коридору. Его болтающийся огромный член даже в спокойном состоянии выглядел внушительной колотушкой.

– Кристен, ты не спишь? – позвал я хриплым шепотом.

Моя жена появилась в дверях в чьей-то грязной футболке. Выглядела она совершенно разбитой.

–Ты в порядке? – спросил я, тут же осознав всю глупость своего вопроса.

–Что ты со мной сделал? – вопросом на вопрос ответила она и покачала головой.

–Мне так жаль, – произнес я, чувствуя себя бесполезным дураком.

– Он хочет снова трахать меня. Мне так больно, что я едва могу пошевелиться, – сказала жена. Действительно, было заметно, что она с трудом двигалась. Кристен поплелась назад в комнату, оставив меня одного. Вскоре Уэйн вернулся в холл вместе с Дрю.

– Больно, – хныкал Уэйн.

– Это потому, что ты делаешь это слишком часто, Уэйн. Дай своему хрену немного отдохнуть, – сказал ему Дрю.

–Ладно, Дрю. Наверное, мне стоит пойти покормить коз, – ответил он.

– Конечно. Не забудь надеть комбинезон и ботинки, – напомнил Дрю.

Стало ясно, что мы находимся на ферме. И вероятно, отдаленной – что делало побег почти невозможным, подумал я. Уэйн снова ушел, а Дрю приблизился ко мне. Он был без рубашки, и я увидел незатейливые тюремные татуировки на его обнаженном торсе.

– Похоже, Уэйн оттрахал себя до крови. Могу поспорить, что твоя жена тоже очень расстроена, – заявил он, но я не ответил.

– Ты когда-нибудь заставлял эту киску петь для тебя? – продолжил Дрю.

И снова я не поддержал разговор.

– Держу пари, ты не знаешь, как это делается! Уверен, что такая задница, как мисс Кристен, будет трахаться словно шлюха за 5 долларов, если мужчина умеет делать, что он должен. Черт возьми, я и сам могу трахнуть ее как следует, – пригрозил он, выходя из помещения.

Почти все воскресное утро было безлюдно. Когда Кристен снова вышла из спальни, я вновь попытался поговорить с ней, но разговор не получался. После полудня Дрю принес из внедорожника сумку Кристен, в которой лежали ее туалетные принадлежности, и позволил ей пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок. Вернувшись оттуда, она выглядела немного получше. Жена присела в комнате со мной и Дрю, одетая в легкую лыжную куртку с длинными рукавами, которую он выбрал из ее вещей. Ее соски проглядывали даже через плотную ткань. Кристен не позволили надеть лифчик и трусики. Надежда на улучшение нашего положения быстро улетучилась.

– Покажи мне свою киску, – потребовал Дрю.

Кристен открыла рот, чтобы возразить, но напоровшись на колючий взгляд фермера-злодея, молча обнажилась. Тонкая дорожка волос над влагалищем, которую моя жена всегда отказывается брить, не могла скрыть распухшие половые губы.

– Я так и думал… Как же тебя Уэйн трахал? – прямо спросил Дрю.

– Что вы имеете ввиду? –жена ежилась под его суровым взглядом.

– Со спины, по-собачьи? –уточнил он.

–Да, – кивнула Кристен, не поднимая глаз.

– Ну, когда ему снова захочется, научи его новым позам, – наставлял Дрю.

– Ты сошел с ума. И не собираюсь, – тут же возразила моя жена.

– Ну, если ты не хочешь, чтобы эта киска болталась между твоих колен, лучше подумай об этом, – пригрозил Дрю, выходя из комнаты.

– Ты воспользовался этой бедной девушкой. Что же ты за человек такой? – набросилась на меня Кристен, как только он ушел. Она смотрела на меня с презрением.

– Мне очень жаль. И я даже не знаю, что сказать. Ты можешь ненавидеть меня, но сначала нам нужно выбраться отсюда, – я попытался сменить тему разговора.

– Посмотри, что из-за тебя произошло. Меня насилует этот дебил. Это отвратительно и унизительно, и я, вероятно, забеременею, – сказала она, с трудом сдерживая слезы.

– А у тебя есть…Я имею ввиду… есть возможность удалить его семя? – я выдавил мучавший меня отвратительный вопрос.

Кристен пристально взглянула на меня:

– Я пытаюсь, но его очень много.

В этот момент в конце коридора появились Кайл и Дрю, тащившие что-то тяжелое даже для этих гигантов. Это был кусок бетона, который они бросили в паре метров от меня. Дрю вышел и вскоре вернулся с длинной цепью в руках.

– Мы собираемся заковать тебя в цепи и снять наручники, чтобы ты мог немного передвигаться. Можно будет даже пойти в комнату и наблюдать за своей женой, если возникнет такое желание. Но попытаешься снять цепи – мы просто убьем тебя, – объяснил он.

На меня надели широкий ошейник и закрепили его висячим замком, соединенным с цепью. Кайл заставил меня пройтись, чтобы проверить длину. Я понял, что смогу добраться до ванной, но не до входной двери. И, правда, я вполне мог достичь «люкса для новобрачных», но не матраса. Эти сельские садисты продумали все.

– Ну что ж, тебе лучше отдохнуть, пока это возможно. Думаю, что Уэйн будет способен на несколько заходов, когда закончит свою работу по дому, – обратился Дрю к Кристен.

К счастью, передышка Кристен продлилась весь день. Только с наступлением темноты мы увидели Уэйна в доме, и прошел еще час, прежде чем он пришел за моей женой. Уэйн молча стоял у открытой двери в своем грязном комбинезоне, ожидая ее. Я заметил в его руке бутылку смазки. Однако Кристен не двигалась, не обращая внимания на великана-дебила. Уэйн подошел и потянул ее за руку, но она шлепнула его по руке. Началась возня, которая становилась все ожесточеннее. На шум в коридор вышли Дрю и Кайл.

– Что происходит, Уэйн? – спросил Кайл.

– Она не хочет идти, – пожаловался умалишенный кавалер.

Кайл быстро схватил мою жену за волосы, а Дрю встал рядом со мной.

– Сука, тебе лучше делать то, что хочет Уэйн, и в любое время. Или я буду лупить тебя по заднице до тех пор, пока ты сама не начнешь умолять нас, чтобы пойти к Уэйну. А теперь иди в комнату, и сделай то, что сказано, – зло выговаривал Кайл моей согнувшейся от боли жене.

И когда она заковыляла к двери, Уэйн схватил ее и быстро затащил внутрь. Оставшись один, я сидел, ожидая услышать звуки борьбы, но этого не произошло. Вместо этого раздалось пыхтение Уэйна, когда он начал трахать мою жену. Он снова продержался совсем недолго, прежде чем его рев известил о наступившей кульминации.

Я изо всех сил боролся с искушением подойти к комнате и отворить дверь, увидеть происходящее. Несколько раз я вставал и снова садился, зная, что лучше этого не делать, ведь именно этого хотят от меня больные ублюдки. И все же преодолел расстояние до комнаты, где находились моя жена и Уэйн.

Медленно и бесшумно я приоткрыл дверь так, что смог ясно разглядеть матрас. Кристен сделала то, что велел ей Кайл. Задница Уэйна поднималась и опускалась, а его безобразная туша почти полностью накрыла распростертое под ним тело. Рядом с матрасом валялись его комбинезон, футболка жены, а также початая бутылка смазки. Ноги Кристен были широко раскинуты, давая возможность для маневра неутомимому партнеру. Голова Уэйна терлась о лицо Кристен. Парень издавал привычные хрюкающие звуки, трахая мою жену в размеренном темпе.

Кристен тоже стонала, но скорее от физического дискомфорта, чем от возбуждения или удовольствия. Иногда ноги жены поднимались, чтобы снова бессильно упасть на матрас. Пальцы судорожно вцепились в грязный матрас. Я решил, что так ей было легче переносить боль, которую причинял большой член Уэйна.

Вскоре толчки Уэйна стали ускоряться, и он начал стонать все громче. Ясно, что он был на пути к моменту, когда в мою половину будет посеяно еще отвратительного семени. Темп и звуки продолжали нарастать, и вскоре Уэйн, откинув голову назад, издал свой фирменный рев. Я тихо прикрыл дверь и вернулся на место.

– Ну, что ты увидел? – ухмыльнулся Дрю.

– Ничего, черт возьми, – мне было досадно, что меня застигли врасплох.

– Не многие мужчины наблюдают, как их жен брюхатят, – подколол меня Дрю.

Тут появился Уэйн. Его член блестел от влаги и был на удивление твердым.

Парень отправился на кухню, оставив дверь распахнутой. В комнате мы могли увидеть, как Кристен тщательно вычерпывала пальцами из своей киски сперму Уэйна. Она вытерла о матрас очередную порцию белой слизи, прежде чем Дрю прервал ее.

– Знаете, мисс Кристен, это самые лучшие сиськи, которые я когда-либо видел. Вы научили Уэйна, как их сосать? – Дрю хихикнул, напугав ее и заставив схватить футболку, чтобы прикрыться. Он был явно доволен, что снова унизил нас.

Кристен, смущенная грязными словами, прошла в ванную, откуда вскоре раздалось журчание воды. Я все отчетливее понимал ужас происходящего: моя жена вынуждена обслуживать Уэйна всякий раз, когда тот чувствовал желание. И был унижен не только страхом ее беременности, но и тем, что лично наблюдал соитие жены с уродом.